«Депрессия,- это она решила точно.- Что за день? Все и каждый в отдельности качают мораль! Нет, ну так совсем не годится. Что же мне делать? Не знаю. Приходится разочаровываться в людях, которых считаешь лучшими друзьями. Мягко говоря, они плюют тебе в лицо. В твоё невинно-грешное лицо…»
Она мягко повернулась на стуле. По-кошачьи потянулась и встала. Подойдя к окну, она не обнаружила там ничего примечательного, но она могла стоять так часами и смотреть, как разные люди кого-то ждут, куда-то идут, о чём-то разговаривают, над чем-то смеются. А самое главное не подозревают о ней, которая видит их многие мелкие радости, огорчения и веселье, которое окружает большие кампании. Но у неё жизнь не клеилась. Если она не могла сделать всем хорошо, то это была только её вина, и все оскорблённые таковым невниманием к собственной персоне винили именно её. А она тратила нервы, плакала ночами, но никто не задумывался о том, что она не такая, какой предстаёт перед всеми. Она как хамелеон подстраивается под окружающую среду. А ведь это трудно и требует больших психических, волевых и энергетических затрат. Но подстроиться под всех идеальным образом невозможно. Одному не нравится то, другому - это. А она опять виновна.
Она пыталась сделать то, чего от неё все требуют. Но стоило её послушать совет какого-нибудь человека, как он тут же задавал вопрос: «Что с тобой сегодня такое? Какая-то не такая! Давай, лучше как обычно!» Это и убивало… Все эти противоположные люди, пытающиеся сказать себе, что они друзья, по отдельности приходили и «Плакались ей в жилетку» друг на друга. А что ей ос-тавалось делать, как слушать, понимать, входить в положение и молчать о том, что знает больше, чем можно сказать. Да и нельзя…
«Что я им всем сделала?! Нет, я так больше не могу…» Она отошла от окна и пошла на маленькую кухоньку, которая давила своими узкими пространственно непроницаемыми стенами, микроскопически маленькими окнами, через которые трудно было разговаривать с небом. Она достала нож и провела пальцем по лезвию.
-Холодное…- сказала она и отправилась с ножом к себе в комнату. У себя ей нравилось больше: конечно, здесь не поместится ни одна система, но здесь ей было ей было просторней.
-Тяни! Ты всё равно меня не вытянешь. Тяни! Я всё равно останусь для тебя в тени…- мурлыкнула она и провела ледяным оружием бездны по…
Ну что вы, нет не по вене. Она была в депрессии, но не была дурой. Да, отчаяние она взялась выплёскивать на столе. Уже десятая зазубрина. Последнее время, паршиво становилось всё чаще и чаще. Но она верила в «свет в конце тоннеля»…
Մեջբերել
Էջանիշներ